Фабрис Колен - КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие[]
Именно это они довольно эффективно и проделали… но только в течение первых пары минут. После подъема игры, созданного Горацием Плумом в начальные секунды периода, матч снова совершенно изменил свое лицо. Абсолютно необъяснимым образом (рассказывающие об этом событии даже не могли найти для него подходящих выражений) игра Огров стала такой же неэффективной, как и в первом периоде, если не считать нескольких грубых стычек с арбитрами матча.
Глупый и неловкий, «как и всегда», по ироничному замечанию болельщиков, Плум, к великому ужасу товарищей по команде, похоже слишком на него рассчитывавших, оказался быстро подавлен своими противниками. Без той души, которая была продемонстрирована в течение предыдущего периода, без отважного сердца, над командой, несомненно, повисла аура поражения. Благодаря этому нельзя было рассчитывать на внезапное преображение Огров, и Потрошители, не особо затрудняясь, взяли оставшиеся три башни.
Таким образом встреча закончилась со счетом 1: 2 (0: 4/4: 0/1: 3), в неописуемом хаосе болельщики яростно пытались пробиться на игровое поле. Джон В. Мун, тренер Огров, отказавшись от каких-либо заявлений, вынужден был покинуть стадион под защитой трех арбитров. Из достоверных источников стало известно, что он собирается навсегда покончить с неудавшейся карьерой. Барон Мордайкен, владелец выигравшей команды и официальный астролог Ее величества королевы Астории, просто заявил, что эта победа не является для него сюрпризом. Он сначала пожаловался на противников, «каким-то грязным волшебным способом пытавшихся изменить ход игры», но потом, через несколько минут, сам себя опроверг. «Мы победим в чемпионате, — сказал он в заключение, — и уверяю вас, это еще только начало».
А вот для Огров Челси это, наоборот, было окончательным и бесповоротным концом.
На этот раз…
На этот раз все сбылось, печально вздохнул я, глядя на черные бегущие воды.
Вдали большие башенные часы Парламента пробили три часа, а начавшийся дождь начал постепенно переходить в снег. На этот раз все сбылось: теперь не осталось никакой надежды.
У меня уже было много шансов распроститься с жизнью: герцог Густус Оаклей хотел убить незадачливого тренера; болельщики нашей команды выражали страстное желание разорвать оного на кусочки и разнести их, еще дымящимися, на все четыре стороны Ньюдона.
Мне даже не хватило времени попрощаться с моими игроками. Во всяком случае, я не был уверен, что меня в данном случае поймут правильно. Я сумел вложить в них крохи уверенности, но все же не сумел показать себя тренером, достойным всяческого уважения.
На самом деле моя кандидатура не подходит для этой профессии.
Покачав головой в молчаливой ночи, я поднял повыше воротник своего длинного шерстяного пальто, чтобы защититься от холода. Крупные хлопья снега умирали на моем лице, и мне казалось, что весь Ньюдон устало вздыхает. Между раскидистыми ветвями вязов, на медленной воде Монстра Тамсона, проглядывали блики холодного лунного света.
Я поднял глаза к небу.
В такие моменты все становится непонятным. Священные тексты эльфов говорят, что Три Матери — Смерть, Природа и Магия — ведут нас к своей цели в ночные часы и что Луна, мертвая и волшебная, в это время является их лицом. Такие истории всегда напоминали мне детские сказки, а сейчас и тем более. Если уж кто-то и обладает хотя бы минимальной властью над нашим унылым существованием, так это какой-то священный шутник. Я представил себе, как он, улыбаясь, висит под облаками и дергает за веревочки, которые являются невидимыми нитями нашей жизни — так оно и есть, не правда ли? Мы всего лишь марионетки.
— Эй! — крикнул я небесам, надеясь привлечь внимание вечного демиурга. — Не хочешь ли ты вот сейчас прекратить смотреть на меня таким образом?
Никакого ответа.
Усталый, онемевший от холода, до смерти опечаленный, я поднялся со своей одинокой скамейки и пустился в обратный путь, частично пролегающий по темным лабиринтам Виллингстоуна. Под снегом колыхались сухие деревья, храмы с величественными фасадами, окруженные черными решетками, маленькие зверьки, разбегающиеся при моем приближении, фонари, дома буржуа с чистыми фасадами, где не было видно ни одного огонька, — все это распространяло странную нежность, и казалось мне совершенно неуместным.
В одном месте, совсем уже недалеко от моего дома, я остановился под ивой и положил руку на ее кору. Под ладонью почувствовалась успокаивающая твердость. Откуда жители Нью дона берут ту невидимую силу, которая позволяет им продвигаться вперед или просто оставаться на ногах? Разве они не видят, что это ни к какому результату не приведет? К чему идут эльфы, карлики, гномы, драконы и люди? Почему у Ньюдона нет ни воспоминаний, ни границ, почему нет других городов, почему ничего не известно о нашем прошлом, кроме того, что мы есть? Архивы библиотек остаются таинственно немыми, когда дело касается этого вопроса. Похоже, им никто никогда не занимался, но вопрос остается, и, в отличие от тех же деревьев, нам не дано никаких корней. Каким образом в нас могут течь жизненные соки?
Несколько минут я раздумывал о Федерации. Тексты, предлагаемые ею, я выучил уже наизусть. Тексты создателя. А кто сказал, что это был Греймерси? «Во всяком случае, следуйте своим инстинктам. Те элементы, которые вы считаете связанными друг с другом и которые, как вам кажется, образуют единую материю, на самом деле являются всего лишь разрозненными кусочками, зернышками, плывущими по морю хаоса — воображению Великого Кукловода. И для того чтобы уклониться от его руководства, существует только один способ: действовать, ни о чем не задумываясь. Точно так же, когда ты сталкиваешься с новой ситуацией, и твои осторожность и рассудительность подсказывают тебе, что надо, ни на секунду не задумываясь, сделать то-то и то-то: сделай наоборот».
Согласен. Но таким образом далеко вперед не уйдешь.
Подойдя к своему дому, номер 33 по Финнеган-роад, я начал рыться в карманах в поисках ключей, с волнением обнаружил, что не могу их там найти, и закусил губы, чтобы не взорваться. Несомненно, они потеряны в суете после матча. Меня хватали руками за пальто. Этим все и объясняется.
Целых четыре секунды я поздравлял себя с тем, что Пруди ждет меня дома, но потом вспомнил, что дал ей выходной.
— Только этого еще не хватало! — простонал я, ударяясь лбом об дверь. — Да пропади пропадом тот день, в который мои глаза впервые увидели божий свет и ночь, которая сказала: больное дитя зач…
Я застыл. За дверью послышались шаги. Прекрасно, метнулась мысль в моей голове. В довершение вечера еще и ограбление.
